Первое воспоминание детства было, вы знаете, День победы. Да, у нас, жили мы тогда Рубцовске в эвакуации и школа такая была деревянная и у нас окна выходили, как раз, на школу. И такая…видите, даже говорить тяжело… такая была радость! Все кидали шапки и мы тоже выбежали на улицу. Это было невозможно просто! Обнимались. Вот это было очень сильное впечатление.

Мама вообще-то кончила рабфак, но она работала только во время войны в школе. Отец кончил Военмех и он…только не работал, но работал он последнее время. Вот, когда началась война, он занимался эвакуацией заводов в Сибирь, вот. И сначала в Омск, потом в Рубцовск. У него даже есть грамота от Сталина. Ему - он был парторгом, по-моему, директору и главному инженеру - то, что они, вот, сделали эту эвакуацию провели удачно. Потом он, после этого, работал в Липецке тоже директором завода, а потом мы вернулись уже в Ленинград.

Когда мы ехали в товарном вагоне - ехали очень долго и так получилось, что мама везла не только меня и Юру, но и двоюродных детей, потому что там… в общем, четверо детей и мы в каком-то товарном вагоне, в куче всякого барахла и каждый, когда остановка, Юра бегал за горячей водой, но это было, наверное, мы ехали целый месяц, я думаю. Потому что сначала мы в Омске остановились, а потом уже в Рубцовск. Потому что сначала предполагалось, что заводы в Омск будут эвакуированы, а потом они эвакуировали в Рубцовск. И мы уже там были. У мамы даже есть медаль за то, что во время войны она работала. В школе, в общем, работала, я даже не знаю, была ли она там оформлена или нет, но все время какие-то они устраивали для детей праздники. Я знаю, что отец даже игрушки сам делал. У меня даже сохранилась дома некоторые игрушки, которые отец там вырезал из фольги или там еще, вот, чтобы устроить детям праздник. Типа матрешки из ваты, куклы там он делал, потом делал из фольги лебедей всяких там, что можно было. Вот, и устраивали детям елки. А жили мы - я даже не помнила, где мы жили, когда маленькая-то была, а потом, когда я стала восстанавливать - сначала мы жили - была одна комната, перегороженная какой-то там тряпкой и там жили несколько семей. Потом нам, буквально перед самой войной, дали прекрасную квартиру на Петроградской. Вот, я даже об этом не знала, когда стала искать, вот, нашла эти документы. И началась война, мы уехали с этой квартиры и уже, конечно, не вернулись. А когда возвращались уже в Ленинград после войны, то папе дали квартиру отдельную двухкомнатную. И мы, мама плохо чувствовала очень, и поэтому меняли ее даже на коммунальную, чтобы кто-то был в доме. Потому что отец уходил и Юра и я уходили в школу и она была одна. И мы меняли на коммунальную. Жили на Жуковского. А потом уже с Жуковского поменялись на Марата.

Ой, тяжелым было все, потому что еды не было. Мама была худая-прихудая, как щепка. И даже какой-то там дали участочек - чего-то там сажали, чтобы там выжить. Но я этого, конечно, там этим не занималась, но было очень тяжело, тем более, что у нас были еще вот двоюродные брат и сестра. Правда, потом они уехали раньше. Потом вот у нас были встречи через много лет с некоторыми, но как-то не сложилось, чтобы продолжать отношения. Потому что кто-то - вот, Фертманы - там у мамы такие вообще были интересные друзья и, когда мы уже уехали из Рубцовска, то ей писали письма со всякими картинками. Это было так интересно! Там, например, бегут спортсмены и пишут: это бегут на ваши пирожки. И очень…принесла бы когда- нибудь вам показать эти письма - очень интересные, правда. Вот, так что и во время войны тоже люди жили и писали. А так, конечно, было тяжело. Ну а что, всем было тяжело.